Охота на невесту - Страница 87

– Я сказал, молчать, дятел. Хотя… И кого бы ты посадил на трон?

– Достойнейшего…

– Себя, значит… Я прав?

– Ну, если более достойных не найдется…

– Вот так, Джуня, дедок-то у нас с манией величия. Вполне серьезно верит, что усидел бы на самом верху. А ведь на трон Империи могут найтись претенденты и подостойнее. Вот я, например, – Корбин шутовски почесал живот и скорчил глупую рожу. Потом резко посерьезнел: – А ты знаешь, почему я давным-давно не сделал то же самое? Да потому, что власть – это не только и не столько привилегии, сколько огромная ответственность и тяжелейшая работа. А ты, урод, один раз попробовал добраться до власти – там, у себя, на родине, схлопотал в зубы и сбежал сюда. Теперь здесь попробовать решил? Великая Цель… Да выдумал ты ее, для тебя важна была Партия и выигрыш в финале. Я не целитель, но диагноз тут поставит кто угодно. У тебя – мания величия в чистом виде. Запудрил мозги девчонке, благо она по малолетству совсем еще дура, и решил сыграть в заведомо проигрышную игру. И нарвался на меня. Я, конечно, шахматист слабый, зато по глупой башке шахматной доской могу дать влегкую. Все, скучен ты мне и неинтересен. Отдам тебя Учителю – пусть дальше он сам с тобой разбирается. Джурайя. Все, хватит заниматься ерундой. Едешь домой и, пока Корнелиус из тебя человека не сделает, чтоб из особняка – ни ногой. А то опять вляпаешься, а мне – дерьмо за тобой разгребать…

Джурайя

Это была не обида, не разочарование, не боль… Просто мир вокруг рухнул…

Просто перестало существовать всё, во что верилось раньше…

Просто я умерла, и душа покинула тело, а тело осталось, глухое, немое, неспособное чувствовать…

Просто меня предал единственный человек, которому я верила, которого вознесла на пьедестал и наделила всеми немыслимыми человеческими добродетелями…

Да лучше было действительно сдохнуть, опустошив себя до дна, зная, что отдаю жизнь за человека, который достоин этого. Я была бы счастлива НЕ ЗНАТЬ того, что заставил меня узнать этот… это…

– ИДИОТ! Пингвин надутый! Кто тебя просил!!! Зачем?!! Что, легче стало?! Ткнул мордой в грязь и доволен? Потешил самолюбие? Ненавижу! – боль накатила удушающей волной и выплеснулась в крике, я не думала, что душевная боль выкручивает суставы, душит, жжёт изнутри, разрывает на части не душу, а всё естество… Силы оставляли меня, единственное, чего я боялась – это показать свою слабость этому ничтожеству, которое теперь самодовольно ухмыляется, глядя на мои жалкие и недостойные ЕГО ВАЖНЕЙШЕСТВА страдания. Уйти, уйти подальше отсюда. Куда – не важно… Уйти прямо, на твёрдых ногах, не оступиться, не ссутулиться. Одиночество разъедало меня изнутри. Где-то в глубине истерзанной души голос разума робко подсказывал, что виноват тот, кто предал… Но… Я ведь ничего не значила для них ОБОИХ – для человека, заменившего мне моего безвольного отца я была лишь источником силы, средством водрузить на императорский трон своё морщинистое седалище, для второго – утробой на ножках, помехой в делах, тупой крестьянкой, путающейся под ногами и роняющей время от времени графскую честь. Я, может быть, и крестьянская выскочка, но ведь всё же человек, а не вещь. Я могла умереть с чувством собственного достоинства, а не раздавленным червем у ног великих вершителей человеческих судеб, каковыми они считали себя. А в этом виноват только ОН… А я уйду, и не дам им увидеть моих слёз… Они этого не достойны. – Да пошли вы… Оба…

Собрать в пучок остатки сил, сохранить гордость, уйти красиво… Боже, как же я устала. Устала жить, ждать смерти после каждого выплеска, бороться, доказывать самой себе своё право на жизнь, а в итоге стать… даже не КЕМ – ЧЕМ! – оружием. Оружием страшной, разрушительной силы. У меня осталось одно единственное желание уйти из этой жизни, больше никого с собой не прихватив. Пусть сами убивают друг друга. Своими руками. А я просто хочу перестать быть, потому что очень сильно устала…

Ещё несколько шагов – больше не протяну. Лечь. Закрыть глаза. Расслабиться. Думать о приятном. Открыть канал. Заземлиться. Дать силе течь спокойно. До капли. Ломая все барьеры, такие ненужные сейчас. Не выплёскивать всё разом – вдруг что-то оставлю? А на вспышку набегут, спасать начнут… Оно мне надо? Тихо-тихо льётся сила, выжигая землю… Я несу смерть всему, к чему прикоснусь, даже таким нематериальным понятиям, как ИДЕАЛЫ. Выжженная земля… это пустяки по сравнению с выжженным сердцем. Только бы не отключиться раньше, чем кончится сила. А то сработают защитные силы организма, оставят капельку силы, тлеющий уголёк… Не нужно продлевать агонию. Мне некуда возвращаться. Тьма наступает…

Лорд Корбин

События развивались стремительно и неожиданно. Неожиданно прежде всего для Корбина, застывшего изваянием посередине зала и в недоумении глядящего на закрытую дверь перед собой. Сзади двери с треском распахнулись, и в них влетел очень неожиданный коллектив – сам Корнелиус, собственной персоной, судя по взмыленной физиономии он бежал всю дорогу от портала, таща за собой Элию. Сзади их догоняли Веллер и Прим, а влетев в залу, все остановились как по команде. Взгляд полный ужаса на старую крысу-некроманта, связанного и со следами пыток, не амулет под стулом, к которому тот был привязан, на красного как рак графа…

– Она уже знает? Твоих рук дело?!! Идиот! – это Корнелиус. Что это с ним?

– Где ОНА? Куда вышла? – это Элька, как всегда, по существу. Не успел поднять руку и показать пальцем, как она уже выметнулась следом за пять минут назад скрывшейся подругой.